Африканские бесы и Святая Елена

Проводя вечер в компании дружищи Дугласа, моего соседа по Маргарите, мы вдруг услышали, как тишину Карибского вечера порвал задорный бой барабанов. Ничто вроде бы не предвещало. Новый год прошел, до карнавала еще далеко, а для дня рождения кого-то из деревенских многовато шума. Да и на этих семейных праздниках обычно врубают Burbujas de amor, раз 500 на повторе. На мой вопрос о причинах столь безудержного, судя по ритмам, веселья, Дуглас только махнул рукой – «Сантерос», - говорит, и добавил – «Туда смотри. Сейчас будет!». Что такое венесуэльское «сейчас», знает каждый кто хоть раз обращался в любую местную инстанцию, по какому-либо срочному делу. В моем случае пришлось подождать часа полтора, до темноты. Уже и барабаны давно стихли, и я как-то подзабыл, что спрашивал об этом Дугласа. И тут на вершине одного из огибающих нашу долину хребтов взвилось пламя. Костер – финальный аккорд в обряде посвящения неофита в этот мрачноватый культ.

Кому приходилось бывать на Кубе, наверняка слышал или видел ритуалы афро-кубинской синкретической религии «Сантерия». Так вот, венесуэльская сантерия – это то же самое. Если какие-то различия и есть, то чисто обрядового характера. Думаю, многим уже понятно, что и на Кубу, и дальше в материковую часть Америки эти верования прибыли вместе с черными рабами с побережья Западной Африки. Ну, а поскольку граждан этих привозили не на курорт, то и находились они под постоянным присмотром, в том числе католической церкви, которая приложила немало сил, дабы втянуть черных рабов в свое лоно. Африканцы туда вовсе не стремились, но и спорить с хорошо вооруженными людьми, к тому же будучи закованными в цепи, как-то не с руки. Вот и стали мимикрировать, внешне принимали крещение, но под именами и изображениями католических святых чтили и проводили ритуалы в честь своих языческих богов. Отсюда, собственно и название – Сантерия . 

Со временем свобод становилось все больше и тихариться уже нужды не было. Сантеризм начали практиковать совершенно открыто. Хотя добрая традиция использовать изображения девы Марии, Святой Варвары и прочих так и сохранилась, просто называют их несколько иначе и алтари украшают чисто шаманской атрибутикой. Про современность и говорить нечего. Пробавляются сантеристы обычными фокусами: гаданием, предсказаниями, народной медициной, отворотом, приворотом, заговором от пьянства и т.п. Чтобы далеко не ходить за примерами, жена Дугласа – Дайана, поведала, что один из её дядюшек, как раз такой продвинутый сантеро. Воскурив толщенную сигару, дядюшка вещает из клубов дыма о видимых видениях и голосящих голосах. Сама Дайана говорит об упражнениях своего родственника с курительными смесями достаточно скептически. 

Это, кстати, выражает отношения большинства интеллигенции и народных масс к культу «Святых». Берусь об этом судить, т.к., в нашем поселке нашлась еще пара человек, чьи родственники вовлечены, и духа единства в семьи их увлечения не приносят. Тем не менее,  секта широко распространена на территории страны и достаточно активно набирает последователей. Что и говорить, если сам команданте Уго Чавес не брезговал побывать на крупных сходках сантеристов. 

Тут, кстати, кроется значительное отличие сантерии от таких широкоизвестных, но малодоступных национальных религий, как вуду. В отличие от этого культа, в сантеристы берут не только африканцев, но и белых, и креолов, и индейцев, каждого кто пожелает.
Справедливости ради отметим, что одного только желания для поступления в ряды, не достаточно. Неофит проходит обряд очищения в течение целого года. Само очищение, можно сказать, традиционное. В этот год нельзя курить, бухать, злоупотреблять прочими нехорошими, нужно носить белую одежду и стричь волосы по определенному фасону. Когда этот годовой цикл пройден, начинается самое интересное. 

Новичок проходит обряд посвящения. Кроме плясок под барабаны, убийства жертвенной курицы (может быть и овца, и коза, и свинья, и корова) и костра, неофит должен накрыть поляну для новообретенных братьев. А самое главное сделать поднос своему «крестному» - padrino, который собственно и проводил ритуал посвящения. Падрино выбирают из числа наиболее авторитетных членов общины. Правила секты предписывают не скупиться на подарок «крестному». Учитывая сложную экономическую обстановку, мне представляется, что подготовительный год нужен по большей части для сбора этого подарка. Принимают всё – деньги, движимое и недвижимое имущество, ценности, технику, словом, что наберешь, то и неси. А там уж будут барабаны, костры, пляски, помазание жертвенной кровью, всё что душе угодно.
Дабы расширить познания о местных традициях и устоях, мы с Дугласом решили пойти да осмотреть столь знатное токовище. Снизу, из долины, место где заполыхал костер, действительно казалось знатным и труднодоступным – почти на вершине горы, в чаще густого тропического леса. Кроме того, левый склон горного пояса и экологическая тропа El Cacao, мне более менее известна, на правый же склон, называемый «гора Святой Елены» подняться так ни разу и не довелось. В общем, совпали этнографический и этноботанический интересы. Дождались выходных и отправились. 

Что ж, первый штурм Святой Елены, пожалуй, оказался достойным подвигов Пиквикского клуба. Третьим участником нашего похода стал Фернандо – парень довольно плотный. Там ведь на вершине, кто его знает, что приключится? Приглашений на сходку нам никто не присылал, а судя по активности барабанов в течение недели, сантерос могли вполне оказаться на своей поляне даже и в утренние часы. В общем, взяли Фернандо для веса. 

Подъем на гору представляет собой довольно узкую каменистую тропу, вроде русла горного ручья, чем она собственно и является в период зимних дождей. Те же участки тропы, которые укрыты почвой, сильно изрыты ослиными копытами. Словом, для человека грузного, такое восхождение – дело не простое. Надо отдать должное, Фернандо виду не показывал, упорно шел вперед и крепился изо всех сил. Чего нельзя сказать о его обуви. В первые полчаса подъема от правого кроссовка отлетела подошва. То есть, дальше ему предстояло ступать по острым, хорошо отмытым обильными дождями камням, фактически, босиком. Что, конечно, не представлялось возможным. Фернандо присел на корягу, и заявил, что готов сидеть тут и ждать пока мы с Дугласом не вернемся, но об этом тоже не могло быть и речи. Словом, с чувством легкого позора мы повернули назад. По дороге, Фернандо вслух рассуждал о том, где бы ему лучше починить обувь, чтобы на следующей неделе повторить восхождение. Мы всячески приободряли его, тоже припоминали места гнездовищ деревенских сапожников, но в душе каждый из нас надеялся, что к следующим выходным пыл Фернандо поутихнет. Так оно и вышло. Фернандо нашел какой-то благовидный предлог, чтобы остаться дома.
Мы же с Дугласом ранним субботним утром, вновь пошли по следам ослиных копыт. Быстро миновав предгорье, поросшее колючим бушем, примечательное разве что обилием красных кардиналов, сновавших меж густо переплетенных ветвей, мы быстро достигли границы влажного леса.

Все-таки удивительное место - остров Маргарита: десять минут езды и ты на пляже - кокосовые пальмы, крабы, пеликаны и прочие бакланы, сорок минут езды - пустыня, словно в ковбойском фильме, с высокими кактусами, красными склонами гор и гремучими змеями, полчаса ходу - джунгли, со всеми атрибутами, включая обезьян и попугаев. Хоть в этот раз фауна предпочла остаться скрытой, зато флора неизменно радовала. 

По пути нам встречались старые, можно сказать даже древние манговые деревья, бамбуковые рощицы, кустарники оплетенные оранжевыми фонариками физалиса, толщенные и высоченные сейбы, поросшие кубками бромелий и непонятно как добравшийся сюда "пляжный виноград". 

По мере подъема начали попадаться и культурные посадки. Местное крестьянство достаточно активно осваивает склоны и вершины гор, не взирая на то, что все вершины, поросшие тропическим лесом по закону приравнены к национальным паркам. Слишком уж заманчивы эти места для земледелия. 

Во-первых, земли захватить можно столько, сколько нужно, во-вторых, влажность. С апреля месяца, в долине не больно-то посажаешь. Земля как камень, кирков по ней вдаришь и стоишь в облаке рыжей пыли по самые ноздри. А там на горе, земля всегда влажная и черная. Так что ничего удивительного, в том, что время от времени нам на пути попадались то ананасовые грядки, то кукурузные поля, то делянки с юккой. Выйдя на относительно плоский участок тропы, ветер вдруг донес малознакомый, но приятный аромат. 

Дуглас уверенно сказал, что где-то рядом плантация табака, а сейчас время цветения. Поговаривают, что в этих горах также полно плантаций с другими, годными для курения продуктами, но выйти на них не посчастливилось. 

Несколько позабыв о первоначальной цели нашего похода, мы с Дугласом спокойно двигались через это буйство красок и ароматов, как вдруг вышли на довольно широкую площадку. Следов недавнего человеческого присутствия нашлось достаточно. И пресловутый ослиный след, и примятая множеством человеческих ног трава, и костровище, и большой котел. Правда, по состоянию последнего, можно с уверенностью сказать, что в нем очень давно не варили <s>человеческого мяса</s> супа из жертвенных кур. 

К добру ли, к худу ли, но ни самих сантерос, ни предметов религиозного культа мы на поляне не обнаружили, при этом никаких сомнений в том, что место определено и найдено верно у нас не возникало. 

Что же, пусть этнографический интерес так и остался не удовлетворенным, но сама дорога стоила потраченного на подъем времени. Кроме того, настоящее приключение еще впереди.