Русская коммуна и колумбийский день рождения

Орландо - шеф охраны нашего поселка. Небольшой, коренастый, длинные волосы забраны в пони-тэйл, взгляд мрачноватый, всегда исподлобья, голос низкий, с хрипотцой, правая рука отсечена почти по локоть. Конечно, тут много мифов и стереотипов относительно колумбийцев, но глядя на обрубок, торчащий из закатанного рукава просторной черной рубахи, первое о чем думаешь - картели, наркотрафик, кровавые разборки и мачете. А может быть, все иначе.

Несмотря на жутковатый образ, Орландо мне всегда был симпатичен. Сдержанный, ровный, серьезный - качества, которыми может похвастаться далеко не каждый латинос. Изредка его можно увидеть смеющимся, и это тоже производит приятное впечатление. Ведь если человек настолько серьезный, что никогда не смеется, то это просто хмырь. Орландо не такой. Хотя близко мы никогда не общались.
У Орландо  русская подруга - Ольга. И вот, Ольга передает приглашение на день рождения. Тем более я обрадовался этому приглашению, когда узнал, что происходить празднество будет в одной русской коммуне, обитателей которой я знал еще с прошлого года, но побывать у них так и не довелось. Кроме того, что люди сами по себе интересные, до меня давно доходили слухи о чудесной манговой самогонке, которую производят наши соотечественники под сенью горы Эль Какао. В общем, настал день и час и все наше семейство в компании австралийки Розмари отправилось в долину, где располагалась земля коммуны. Прибыли мы в числе первых гостей. Орландо и Ольга сидели под навесом, говорили о чем-то своем. Русские коммунары уже суетились, приготовляя празднество.

 Негласный лидер и основатель этого сообщества - Борис, таскал дрова на костер. Борису уже за шестьдесят, но он бодрый и поджарый, прокопченный, смуглый, как финик. К бродячей жизни он приучен. 10 лет до Венесуэлы Борис жил в Греции, еще 25 до этого в США и еще 25 в Советском союзе. Сейчас коммуна состоит из четырех человек. Кроме Бориса еще три женщины, мужики временно поразъехались. Лена бегала от дома к навесу, под которым стоял большой стол, таская миски с винегретами и прочим. Остальные дамы спокойно сидели за столиком на уличной кухне, вокруг запотевшей бутылки самогона. И это тихое сидение, и когда-то яркие, а теперь выцветший майки, и ровное, искреннее гостеприимство, и простота в обращении, все выдавало в женщинах советских хипарей первой, труЪ волны. Не побоявшись показаться бестактным, я сразу спросил о манговой самогонке, ни она ли томиться на столе.

Оказалось, нет. Весь запас с прошлого урожая манго выпит до тла. Сегодня стол сервирован обычным самогоном из папелона - сахарного тростника. Но о чудо! Сердобольная Лена сумел нацедить откуда-то последние полрюмки и посетовала, что манго - сырье капризное, из шести канистр браги одну приходится выливать.  Описывать вкус не буду, все равно не получится. Тем более, теперь каждый знает где можно попробовать этот напиток. На всякий случай уточню: манго на острове активно плодоносит в декабре-январе и в июне-июле.
Пока все гости собирались, пошел осмотреться. Конечно, первое впечатления от быта коммуны -  типичный бичестрой, описание которого можно найти в диссидентской литературе 80-х, с той только разницей, что находится он в тропиках. Ах, да! Коммунары ведь заняты строительством.

Они строят дом для другой русской - Наташи. Стройка идет уже 2.5 года. У дома возведены и облицованы грубыми камнями стены и поставлена крыша. Сами строители живут в недострое и в палатках. Попутно возделывается сад, весьма успешно.И чорт! Сколь бы убогим не казался быт этого поселения, как же хорошо!

Глухое местечко, взбираться к которому нужно по крутой каменистой дороге, со всех сторон поросшее непроходимым бушем, к тому же с дурной историей. Когда-то на этой земле разыгралась кровавая трагедия: отчим убил пасынка от любви к его молодой жене. Памятный крест до сих пор стоит среди поля. И тем не менее, все вокруг дышит жизнью. Место, из которого не хочется уходить.

И обитатели подобрались под стать. Гостеприимные, радушные, беззлобные. Вроде бы, такие же старые маргиналы как в Москве, но в их обществе не чувствуешь тревоги, постоянной опасности быть по мелочи облапошенным. Можно просто расслабиться. Вообще, эта коммуна заслуживает отдельного разговора. Жизнь и деятельность коммунаров куда глубже и интереснее, чем кажется на первый взгляд, и требует спокойного осмысления.

Однако тишина и релаксация на сегодня не запланированы. Крики, возгласы, смех. Прибыли гости: колумбийцы, перуанцы, венесуэльцы, аргентинцы. Все татуированные, бородатые лохматые. Орландо всех приветствует, обнимается, громко хлопая левой рукой по лопаткам. Приезжают и русские из Хуан Гриего, Педро-Гонзалеса, Плая эль Агуа. Вообще русская община на острове живет довольно разрозненно. Соотечественники собираются только по большим праздникам или особенным событиям. Только в последний год в Плая эль Агуа наметилось нечто вроде русского квартала.

Вот, прибывают те, кого особенно ждали - марьячи. Они тоже друзья Орландо, и сегодня будут жечь не на страх, а на совесть. Из пикапа выгружается оборудование. Борис врубает дизельный генератор. Бориса уже сильно качает, рюмку папелоновки он накрывает бутылочкой пива, но он по-прежнему бодр и весел. Когда врубается музыка Лена бросает тарелки и выскакивает на импровизированный танцпол - "Песня моей юности!". Играют то ли Led Zappelin, то ли Slade, в общем старый заезженный рок .Песни, которые я слышал только в качестве саунд-треков к сериалам. Начинается всеобщее братание.

Бутылка самогона пляшет над головами, звенят рюмки. "На здоровье" - кричат колумбийцы. "На здоровье!" - вторят им венесуэльцы. "Salud!" - отвечают русские.  И музыка. Ревет и гремит, пока, вдруг, на поляну не обрушивается ливень. Его встречают веселым воплем, но играть дальше нельзя. На разъезжающихся по рыжей грязи ногах Борис несется с куском брезента. Усилки, колонки, комбики спешно укрываются. Гости прячутся, кто под навес, кто в недостроенный дом. Крыша у него сильно течет, так что найти сухое место совсем не просто.
Ливень скоро проходит, но дети успели вымокнуть и нужно ехать домой.

Конечно, это конец вечера только для нас. Музыка из долины неслась до третьего часа ночи.       .